Бреди задумался:
— Конечно, надо над этим подумать хорошенько и все организовать, Эд. Но вообще — это идея. Дай мне денек или около того на обдумывание, согласен?
— Мне нужно еще раз переговорить с Кендриком, — произнес Хеддон. — Итак, до послезавтра. Встретимся вечером. Тогда обо всем окончательно договоримся. Идет?
— Послезавтра вечером, здесь же, — повторил Бреди, потом добавил:
— Нельзя ли еще заказать яблочного пирога, как вчера? Очень был вкусный пирог!
Глава 5
Когда солнце, словно огненный шар, опустилось в море и сумерки окутали гавань, Мануэль Торрес возвращался на свой бот. Через плечо у него был перекинут матерчатый мешок. Его лысина в лучах заходящего солнца сияла, словно апельсин.
Он то и дело останавливался, чтобы обменяться приветствиями с бесцельно слоняющимися кубинцами, которые только и ждали того момента, когда они смогут вернуться в свои бараки в надежде, что жены предложат им что-нибудь поесть.
Когда Мануэль поднимался по трапу на свой бот, лицо его было мрачным и хмурым. Он осторожно снял с плеча мешок и убрал трап, потом быстро огляделся по сторонам. Ничто не указывало на присутствие сыщиков и даже просто полицейских.
Торрес свистнул, предупреждая Фуентеса о своем возвращении, затем взял мешок и пошел к каюте, в которой было темно. Мануэль предупредил Фуентеса, чтобы тот в его отсутствие не зажигал света. Прошло уже более шести часов, как он ушел. Ему было жаль Фуентеса, который сидел в полном одиночестве в сгущающихся сумерках. По крайней мере, он хоть оставил ему еду.
Мануэль вошел в каюту, закрыл дверь и включил свет. Фуентес, лежавший на койке, приподнялся.
— Не могу сказать, чтобы ты очень торопился! — заворчал он. — Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие лежать здесь и ждать, ждать?!
— Друг мой, — спокойно возразил Мануэль, — тебе незачем ждать и ждать: ты ведь не в заключении. Достаточно просто встать и уйти. Никто, кроме копов, тебя не задержит.
Сразу отрезвев, Фуентес улегся на жесткий матрас.
— Я просто вымотался. Шутка ли сказать! А ты смог бы целыми часами сидеть взаперти в этой душной каюте? Забудь это, Мануэль. Я знаю, что ты делаешь для меня все возможное, и благодарен тебе за это.
Мануэль начал развязывать мешок.
— Сегодня у нас хороший ужин, — сказал он. — Спагетти, цыплята, сыр. Фуентес напряженно всматривался в лицо Мануэля, освещенное лампой. Его беспокоило мрачное, жесткое выражение, застывшее на его лице.
— Что-нибудь случилось? — спросил он. Фуентес встал с койки и подошел поближе к столу, на котором Мануэль выложил упаковку спагетти, жестянку с соусом «чили» и упитанного цыпленка.
— Сначала мы поужинаем. Я проголодался. Несмотря на то что в мешке еще что-то осталось, Мануэль затянул завязку и осторожно поставил его в узкий шкаф.
— У тебя там еще что-то? — спросил Фуентес.
— Бомбы, — ответил Мануэль. — Но давай сначала поедим.
Он прошел в маленький камбуз, налил воды в кастрюлю, поставил ее на газовую плиту и включил электрогриль. После этого начал открывать банки. Закончив работу, взял курицу и насадил ее на вертел. Хотя движения его были методичными, лицо оставалось мрачным.
Фуентес стоял на пороге камбуза и наблюдал за ним, нервничая все больше и больше.
Еще никогда ему не приходилось видеть Мануэля в таком мрачном и задумчивом состоянии.
— Какие-нибудь неприятности? — повторил он свой вопрос.
— Мы поужинаем, поговорим потом, — ответил Мануэль, засыпая спагетти в кипящую воду.
Фуентес, вернувшись в каюту и разложив на столе ножи и вилки, присел на койку и стал терпеливо ждать.
Спустя сорок минут оба сидели за столом, поедая курицу и спагетти, залитые соусом.
Мануэль жадно глотал еду. Его лицо оставалось по-прежнему хмурым. Фуентес, одолеваемый беспокойством, ел медленно, то и дело поглядывал на него.
Наконец он не выдержал: